Степени несвободы
Ситуация, в которой оказались инновационные университеты и созданные ими малые предприятия, связывает руки и тем, и другим
В новый учебный год инновационные университеты входят со старыми проблемами, решение которых зависит не от них. О том, что тревожит руководителей этих вузов, нашему корреспонденту рассказал президент Томского госуниверситета систем управления и радиоэлектроники Анатолий Кобзев.
Стоит глобальная задача модернизации России, благодаря которой страна сможет сделать мощный экономический рывок. Разумеется, должны быть центры, обеспечивающие условия для такого прорыва. Возлагаются надежды на академии, госкорпорации, инноцентр в Сколкове. Не умаляя их значения, считаю, что основную роль в этом сыграют инновационные университеты с мощным кольцом созданных ими высокотехнологичных предприятий. Сегодня они становятся, а многие уже стали (в частности, томские университеты) реальным сектором экономики. Здесь широким фронтом идут исследования, на их основе разрабатывается и выпускается конкурентоспособная наукоемкая продукция. И здесь вся молодежь, которая и будет выполнять эту грандиозную задачу.
Государство как будто и понимает значение университетов в модернизации страны, выпускает законы и постановления, призванные, по идее, способствовать тому, чтобы они стали основными участниками этого процесса. И что-то, конечно, меняется к лучшему. Но пользы могло бы быть в несколько раз больше, если бы благие намерения государства не разбивались о некоторые положения тех же документов. А, в принципе, о позицию самого государства по отношению к университетам и бизнесу.
Об этом и хочу поговорить.
Понятно, что нельзя обойти вниманием 217-й закон, хотя на эту тему уже многое сказано. Многое, но, на мой взгляд, не все и не всегда так, как следовало бы.
С введением закона на университеты легла новая тяжелая ноша контроля и ответственности, которую правительство со своих плеч перекладывает на наши. Теперь вузы должны отвечать за развитие создаваемых ими малых инновационных предприятий. Но никаких возможностей для этого у нас нет. Да и бизнес под таким присмотром, в ситуации, когда за все в ответе ректор университета, развиваться не будет. Весь смысл его в том, что он зарабатывает деньги на свой страх и риск. Сейчас риск переложен на ректоров вузов. А такой вид бизнеса в мире неизвестен.
Неоправданно завышена положенная университету доля от прибыли, полученной такими предприятиями, - до 33,3%. Какой в этом смысл? Перед университетами поставлена задача быть центрами инновационного развития, центрами генерации волны предпринимателей, то есть они должны взращивать, а не руководить. 33% - это уже руководство. Да и не сможет бизнес встать на ноги, если будет отдавать такую долю вузу. Максимум, что можно допустить - 5%. Кстати, в Стэнфорде (Силиконовая долина, США) при двух миллиардах долларов дохода в год университет, как соучредитель, получает 40 миллионов, которые расходятся на премии сотрудникам. Это - 2%. И ничего - хватает! И нам хватило бы. От предприятий, созданных выпускниками ТУСУР при его поддержке и входящих в инновационный пояс университета, которому уже 15 лет, мы вообще не получали никаких процентов. И эти компании никуда от нас не убежали. Наоборот, их становится все больше - сейчас в нашем окружении 105 фирм. Некоторые («Микран», «ЭлеСи») стали крупными компаниями и остаются надежными партнерами университета. Растет их доход - растет доход и потенциал ТУСУР. Многие научные и учебные лаборатории, аудитории вуза, оснащенные современнейшим оборудованием, появились благодаря этим предприятиям. Их сотрудники преподают в университете, участвуют в исследовательских работах. А председатель совета директоров компании «ЭлеСи» (она - ведущий разработчик интеллектуальных высокотехнологичных систем контроля и управления для предприятий нефтегазовой отрасли) Сергей Владимирович Чириков возглавляет Попечительский совет ТУСУР.
Не уверен, сложилось бы у нас такое окружение и такие взаимовыгодные, доверительные контакты с этими фирмами, если бы всегда была такая ситуация, какая складывается сейчас. Первыми их «офисами» были комнатки или уголки лабораторий, которые начинающим коммерсантам вуз выделял «за так». Потом они окрепли, нашли более подходящие помещения, обзавелись заводами и теперь на условия не жалуются. А вот сложится так же благополучно судьба нынешних старт-ап компаний, не знаю. Теперь, согласно 217-му закону, мы не только имеем право, но и должны их создавать. Но хорошо известна и парадоксальная ситуация, которая возникает при этом: пригреть «по-родственному» мы их у себя не можем, обязаны брать арендную плату. Цену за нее, понятно, не мы устанавливаем - Госимущество. В Томске, скажем, нежилое помещение приходится снимать по 500-1000 рублей за квадратный метр. Сможет ли стартующее предприятие арендовать хотя бы 40 метров, чтобы стол и стулья поставить? Допустим, сможет. Но в каком положении окажется? Мы к нему каждый месяц: «давай положенные отчисления, плати за помещение». Не заплатил два месяца, обязаны выгнать. Вот так учредители, вот так опекуны! А ему еще налоги платить. К тому же у такого предприятия нет права использовать упрощенную систему налогообложения (поскольку отчисления больше 25%), значит, надо заводить бухгалтерию. Там их два студента, три аспиранта во всей этой фирме, а они должны еще кормить бухгалтера, который будет по полной схеме отчитываться. Кстати, если он будет вести свои расчеты на нашем компьютере, то мы должны выставить счет - коммерческие предприятия могут использовать университетское оборудование только на договорной основе.
Отдельная головная боль для начинающих предпринимателей - бесконечные проверки. Бизнесу их и так хватает. Но когда дело касается участия государства, как в этом случае, то появляется еще масса желающих найти недочеты. Тут уж не до работы - успевай отбиваться от проверок.
Наукоемкий бизнес - вещь тяжелая, его за полгода не поднимешь. Даже при благоприятных условиях лет пять уходит на «болезни роста». И лишь потом предприятие по-настоящему встает на ноги: выходит на полную самоокупаемость, начинает получать устойчивую, весомую прибыль. Надо думать, как сократить эти сроки, избавить новую компанию от всего, что мешает ее работе, чтобы она быстрее включилась в процесс модернизации. А не изобретать для нее новые испытания.
Мне кажется, что все зависит от степени отношения государства к бизнесу. Всего, по моим прикидкам, этих степеней три, причем две из них - степени несвободы. Первая, когда власть в принципе запрещает предпринимательство, а ослушавшихся (человеческая природа берет свое) сажает в тюрьму. Это мы проходили. Вторая - разрешает заниматься бизнесом, говорит ему: так и быть, существуй. Но будешь делать это так, а это вот так, иначе накажу. Не получается - твоя проблема. Это то, что имеем сейчас. В такой степени несвободы инновационный бизнес развиваться нормально не может. А как должно быть и всегда было там, где предпринимательство никогда не запрещали, где оно - основа государства? Власть говорит бизнесу: дерзай, становись сильнее, богаче, я буду помогать тебе в этом. А кто станет мешать, будет жестоко наказан. К этой третьей степени отношения государства к свободному предпринимательству мы еще не пришли. С завидным упорством культивируется вторая, и стоит ли удивляться, что то и дело возникают ситуации, которые противоречат самому духу модернизации.
Попытки исправить такое положение, конечно, наблюдаются. Мы слышим требования не «кошмарить» бизнес. Делаются какие-то шаги в правильном направлении, принимаются меры и полумеры (скажем, предоставление льгот лишь для фирм, которые будут работать в Сколкове). Но в целом ситуация остается патовой. Известно: чтобы Россия могла выйти на среднеевропейский уровень инновационного развития, надо создать два миллиона предприятий наукоемкого бизнеса. А у нас их 22 тысячи. И в течение почти пяти лет эта цифра не растет. В Томске по оптимальному варианту должно быть 14 тысяч таких компаний. В наличие - 500. Если такими темпами и дальше все пойдет, понадобится, по моим расчетам, 150 лет. Но модернизация не на такой срок рассчитана.
В чем причина? Обратимся к опыту ТУСУР, первостепенная задача которого - генерация будущих предпринимателей, руководителей наукоемких предприятий. Понятно, не каждый годится на эту роль. Только те, кто со студенческой скамьи горит желанием создать свой бизнес, преодолевать препятствия, двигаться вперед. Еще лет 10 назад таких было достаточно много. Сейчас по статистике, которую мы ведем, лишь полпроцента студентов воодушевлены идеей стать успешными бизнесменами, основателями компаний. Этого очень мало. Никакой модернизации при таком малом количестве людей, желающих стать предпринимателями, не осуществить. Мы стремимся пробудить в наших студентах интерес к этому, стимулируем их инициативы и надеемся довести долю выпускников, вливающихся в бизнес-сообщество до 7–8%, как в развитых странах, а еще лучше до 10%.
Сделать это будет очень и очень трудно. Как говориться, обстановка не способствует.
Глава «ЭлеСи» С.Чириков как-то посетовал: у многих выпускников вузов, которые приходят на работу в компанию, «не горят глаза». То есть им не хочется придумать что-то свое, завоевать признание, сделать головокружительную карьеру. Их мысли только о том, чтобы получить хорошую зарплату и с удовольствием ее потратить. Это психология потребителя, вернее, члена общества потребления, которое у нас формируется стремительными темпами. «Сырьевая игла» создала иллюзию всеобщего процветания. И вкус к борьбе за собственное процветание исчез. А то, что это только иллюзия, понятно любому здравомыслящему человеку. Надеюсь, не надо напоминать, что производительность труда в России в 5-10 раз меньше (во столько же раз меньше наш ВВП) по сравнению с теми странами, с которыми мы хотим стать вровень? Неужели кто-то всерьез думает, что можно при таких показателях обеспечить благосостояние для 150 миллионов жителей России? Но ведь об этом только и говорят. Забывают, что масштабный проект модернизации страны требует огромных средств, финансовых накоплений, которые, не время отвлекать на популистские программы. Не менее важно психологически настраивать людей на творческую, напряженную работу. А не сбивать их с толку рассказами о приближающемся процветании, в которое, к великому сожалению, начинает верить и трудоспособная часть населения. Это уже не тот сорт людей, с которыми можно затевать большое дело.
Кстати, вера в незыблемое благополучие, вернее - в газонефтяную «подушку» убаюкивает и наши крупные компании, промышленные предприятия. Они не спешат вкладываться в разработку отечественных инновационных технологий и продукции или приобретать то, что уже выпущено нашими наукоемкими фирмами. Убеждены, что все и всегда купят за границей. Справедливости ради надо сказать, что взаимодействию больших и малых предприятий мешают и более частные причины. В идеале постоянными партнерами солидной компании становятся сотни небольших фирм, хорошо себя зарекомендовавших на протяжении многих лет и получающих от нее постоянные заказы. У нас эта схема работает с трудом. Во-первых, из-за требований конкурсной системы размещения заказов: они приводят к тому, что проверенные поставщики сплошь и рядом проигрывают малоизвестным претендентам. Вторая причина связана с налогом на добавленную стоимость. Малые предприятия от него освобождены, большие - нет. И получается так, что в итоге потери на НДС у них возрастают. Выходит довольно значительный, крайне невыгодный для заказчика процент. Мы сообща написали в Минэкономразвития письмо об этой проблеме и получили ответ примерно следующего содержания: вы, конечно, правы, но устойчивость налоговой системы для страны гораздо важнее. Конечно, важнее - с позиций декларируемого благополучия. Правда, похоже, что в данном случае имеется в виду не весь народ, а миллионы чиновников, занимающихся налоговыми сборами. Но, если модернизация задумана всерьез и надолго, ничего не менять не удастся.
